Вы думаете, рыцари поехали освобождать Иерусалим в гордом одиночестве? Не совсем так. С ними было множество дам и просто девок

Война стоит дорого, но, несмотря на недовольство короля, франкские бароны "дают большие ужины, выставляя напоказ изобилие еды, в то время когда большинство рыцарей и оруженосцев ходят к девушкам легкого поведения неподалеку от королевского шатра". Рыцарям-аристократам, тяготившимся обществом солдат, вино, игры и женщины компенсируют тяготы долгих походов.

Эти жеребцы, как их называет Жак де Витри,— "воспитанные в наслаждениях, изнеженны и женоподобны, более привыкли посещать общественные бани, чем поля сражений, они предаются разврату; как и женщины, они одеваются в тонкие ткани, украшают себя, словно они — храм".

Мусульмане даже несколько шокированы. Имад эд-Дин (1125-1201), секретарь Саладина (Саладин — Салах ад-Дин ,султан Египта и Сирии, полководец) отмечает, что куртизанки высаживались в портах Ближнего и Среднего Востока целыми табунами. Хроникер употребляет множество метафор, которые, возможно, отражают только искренность его негодования: "На судне приплыли три тысячи красивых франкских женщин, они были молоды и прекрасны, они были заморского происхождения и предлагали себя, чтобы совершить грех.

Они были высланы за пределы страны, чтобы прийти на помощь тем, кто сражался вдали от родины, чтобы сделать счастливыми несчастных... Они говорили, что, отправляясь в путешествие, они решили отдать свое тело и что они не представляют другого жертвоприношения, которое могло бы быть более приятным Богу. Они жили в шатрах и павильонах, которые сами устанавливали, куда приходили и присоединялись к ним другие красавицы того же возраста, они открывали двери удовольствий, принося в жертву то, что имели между ног. Они добросовестно предавались всем вещам разврата и не знали никаких препятствий. Они всецело предавались потокам распутства, закрывались в своих комнатах, уступая любовному натиску самцов, приглашали распутников к объятиям, отдавая свое имущество беднякам, лежали на ковре, готовые к любовной игре.

Они позволяли все, что было запрещено, отдавались своим любовникам. Они открывали свой шатер и отдавались мужчине, когда соглашение было сделано; они приглашали мечи в ножны, они готовили почву для посева, бросали копья в щит, они звали плуги, чтобы пахать, козлов — чтобы рыть, они приближали к колодцам веревку для ведер, они вставляли конец стрелы в тетиву лука, они призывали птиц в гнездо своих бедер, хватали за рога баранов, которые нападают; они отдаляли запреты того, от чего остерегали, и освобождали от покрова все, что спрятано. Они постоянно ссорились и считали, что весь этот разврат — самое ценное произведение в этом мире, особенно для тех, кто находится вдали от родины и женщин".