Император Николай Павлович при жизни стал личностью легендарной: пересудов о нём ходило великое множество. То шёпотом, то в полный голос звучали анекдоты о мощном государе. Как правило, восторженные, но нередко ироничные.
Не перестаю расстраиваться, что Николай Павлович не позировал для статуи Аполлона.:)
Репризы рождались ежедневно. Вот один дворянин решил подать Николаю I прошение о приёме своего сына в кадетский корпус. Этикета он не знал и долго ломал голову над тем, как следует обращаться к царю в таких случаях. Подумав немного, помещик вспомнил, что царя именуют «Августейшим», но так как дело происходило в сентябре, то он написал «Сентябрейший государь». Получив прошение, Николай, недолго думая, начертал такую резолюцию: «Непременно принять сына, чтобы, выучившись, не был таким дураком, как отец его!».
А эта история случилась в 1829 году. Император, по своему обыкновению, присутствовал в маскараде Большого театра. Это был весёлый, шумный вечер. Его величество стоял около императорской ложи и беседовал с приближёнными. Оркестр гремел торжественный марш. Государь, разговаривая, держал в руках каску и слегка помахивал ею в такт музыке. При этом султан (так называют украшение из перьев на головном уборе) незаметно вывалился из каски и упал на пол.
В это время весь сияющий подходит к государю с пакетом в руках его бра великий князь Михаил Павлович. Он приметил вывалившийся султан и, поднимая его, произнёс:
— Султан у ног Вашего Величества.
Император не сразу понял смысл сказанного. Пришлось князю повторять:
— Султан у ног Вашего Величества, — поклонился Михаил Павлович и при этом подал пакет, в котором заключались бумаги о будущем Адрианопольском мире. То есть в тот день не только султан из перьев, но и султан из Стамбула склонился перед русским императором.
Вся дворня разбежалась…
Известно, что Николай Павлович работал над освобождением крестьян с землёй. Однажды по этому вопросу было созвано экстренное заседание Государственного совета. Председательствовал сам государь. Ждали только прибытия графа Павла Киселёва, ответственного за крестьянскую реформу. Прошло полчаса, а графа всё нет. Государь волнуется.
— Вы разве не посылали извещения? — спрашивает он попеременно то членов совета, то государственного секретаря.
Все отвечают утвердительно.
Наконец, когда стрелка показала целый час опоздания, с шумом раскрываются двери, и взъерошенный Киселёв появился в зале — с порванной эполетой и одним аксельбантом.
Император окинул его суровым взглядом.
— Простите, государь, — растерянно залепетал Киселёв. — Я не виноват, со мной случилась беда. Жена, от которой я не мог скрыть цели сегодняшнего заседания, вчера от радости проболталась прислуге, а с утра вся дворня разбежалась кто куда и оставила меня вот в таком виде…
Николай Павлович расхохотался. Остроумца Киселёва Николай I называл «начальником штаба по крестьянской части». В 1837 году графа назначили главой Министерства государственных имуществ, и он провёл реформу управления государственными крестьянами.
Всё склоняется!
Однажды государь вышел к полку в необычном виде. По недосмотру одна пуговица на обшлаге оказалась незастёгнутой. Встревоженный адъютант доложил ему об этом, намереваясь помочь. Государь ответил, да так, чтобы слышал весь полк:
— Я одет по форме. Это полк одет не по форме. И тотчас все офицеры и солдаты расстегнули одну пуговицу на обшлаге.
Император любил свободно разгуливать по Петербургу — без свиты, без охраны. Ночами нередко в одиночестве проверял посты. Как-то при свете луны царь совершал свой променад, и попался ему на глаза скромный прапорщик одной из инженерных частей. Он узнал императора и резво вытянулся во фрунт. «Откуда ты?» — спросил Николай. «Из депа, Ваше Величество!» — «Дурак! Разве «депо» склоняется?» — «Всё склоняется перед Вашим Величеством!» — с поклоном ответил находчивый прапорщик, который на следующее утро проснулся в чине капитана.
День дурака
Однажды к императору явился с докладом обер-полицмейстер Николай Бутурлин и привычно гаркнул:
— Всё обстоит благополучно, Ваше императорское Величество.
Государь сурово на него взглянул и произнёс:
— У тебя всегда всё обстоит благополучно, а между тем, проезжая через площадь, ты не заметил, что статуя императора Петра Великого украдена.
— Как украдена? — испугался Бутурлин. — Однако я донесения не получал… простите, Ваше Величество… тотчас поеду, обследую…
— Поезжай тотчас, и чтобы вор был в двадцать четыре часа найден…
— Слушаю-с, Ваше Величество, — и обер-полицмейстер исчез.
Вскочил Бутурлин на свои дрожки и помчался по набережной, но, как только минуло Адмиралтейство, он убедился, что Пётр Великий пребывал на своём законном месте.
Поскакал Бутурлин обратно к царю, влетел запыхавшись и радостно прокричал:
— Ваше Величество, вам неправильно донесли: статуя на месте.
Государь расхохотался.
— Да сегодня 1 апреля, и как ты поверил подобной чепухе?.. Разве можно украсть такую тяжёлую и громадную вещь?
«Постой, — подумал Бутурлин, — и я тебя, государь, надую обратно ради 1 апреля!» Вечером император наслаждался оперой в итальянском театре и по обыкновению сидел с левой стороны в бенуаре. Шли «Гугеноты» Джакомо Мейербера, и царь сильно увлёкся музыкой и пением.
Бутурлин влетел в ложу:
— Ваше Величество, пожар!
— Где? — спросил царь, неизменно являвшийся на все пожары в столице.
— Зимний дворец горит!
Царь тотчас вышел из ложи и помчался ко дворцу в страшной тревоге. Однако, подъехав к нему, никакого огня не увидел. За государем скакал Бутурлин. Остановив кучера, царь обратился к Бутурлину, который тоже остановился.
— Где же пожар?
— Сегодня 1 апреля, Ваше Величество, — торжествовал обер-полицмейстер. Государь не на шутку рассердился.
— Ты, Бутурлин, дурак. Только не подумай, что я говорю неправду ради 1 апреля. Приди ко мне завтра — и я повторю тебе то же самое.
Государь возвратился в театр, а на следующий день Бутурлин получил другое назначение.
Важная птица
Один богатый саратовский помещик приехал в Петербург с единственной целью — увидеть императора. В столице он принялся подолгу гулять у Зимнего дворца и однажды увидел высокого офицера с властным взглядом и горделивой осанкой. Помещик решил, что, скорее всего, это какая-то важная птица, и, поклонившись, спросил:
— Извините меня, милостивый государь, что, не будучи вам представлен, хочу просить вас об одолжении.
— Извольте, — проговорил высокий господин.
— Видите ли, я сорок лет живу на свете, но ни разу не видел государя. А вы, наверное, видите его чуть ли не каждый день.
— Да, это так. Тем более что я и есть Государь Император.
— Ну, если вы император российский, то я император китайский, — рассмеялся помещик.
— Я пошутил, — тут же отреагировал офицер. — Я флигель-адъютант государя и постараюсь вам помочь.
После этого он осведомился, где помещик остановился, и обещал, что попросит своего товарища — другого флигель-адъютанта — навестить его и привезти во дворец.
На следующее утро у гостиницы, где жил помещик, остановилась коляска, и новый флигель-адъютант повёз его к Зимнему дворцу. Когда коляска притормозила у одного из подъездов, помещик удивился, что солдаты взяли «на караул», а барабанщики ударили дробь. Флигель-адъютант провёл его в комнаты царя, однако в чертогах помещик увидел… всё того же высокого офицера… И, лишь когда царь пригласил его с собой позавтракать и вышедший придворный назвал его «Ваше императорское Величество», саратовский гость понял, что ещё вчерашним днём познакомился с самим императором.
Триста тысяч театралов
В 1840-х годах в одном из парижских театров репетировали пьесу из жизни Екатерины II, где русская императрица была представлена в несколько легкомысленном свете. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил своё неудовольствие французскому правительству. Последовал ответ в том духе, что, дескать, во Франции свобода слова, и указывать театральным людям государство не может… В ответ император попросил передать, что в таком случае на премьеру он пришлёт 300 тыс. театралов в серых шинелях, и они зашикают спектакль. Едва царский ответ дошёл до Парижа, как там без лишних проволочек отменили скандальный спектакль.
Император вообще-то был неравнодушен к Мельпомене. Почти каждый свободный вечер проводил в театре… Однажды во время антракта он разговорился с актёрами на сцене Александринского театра. В шутку государь обратился к знаменитому комику Петру Каратыгину.
— Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превращаться в кого угодно. Это мне нравится.
Каратыгин, поблагодарив государя за комплимент, согласился с ним и сказал:
— Да, Ваше Величество, я действительно могу играть и нищих, и царей.
— А вот меня ты, пожалуй, и не сыграл бы, — шутливо заметил Николай Павлович.
— А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас.
Добродушно настроенный царь заинтересовался: как это так? Пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьёзно:
— Ну, попробуй.
Каратыгин немедленно встал в позу, наиболее характерную для Николая I, глаза его приобрели оловянный блеск, и, обратившись к тут же находившемуся директору императорских театров, он императорским голосом произнёс:
— Послушай, Гедеонов, распорядись завтра в двенадцать часов выдать актёришке Каратыгину двойной оклад жалованья за этот месяц. И ящик французского шампанского прикажи доставить ему на квартиру!
Государь рассмеялся:
— Недурно играешь.
Распрощался и ушёл. На другой день в двенадцать часов Каратыгин получил, конечно, двойной оклад. И шампанское Каратыгину доставили без проволочек.
Евгений ТРОСТНИН
http://историк.рф/special_posts/%D1%81%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8F%D0%B1%D1%80%D0%B5%D0%B9%D1%88%D0%B8%D0%B9-%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%8C/
Journal information